РИСУНКИ В ИЛЛЮМИНАТОРЕ

Рассказ об исследовании
с борта самолета
древних наземных рисунков
в перуанской пустыне Наска

Запускайте двигатель!

«Мы погибнем, мы сейчас погибнем!» – бормотала я про себя, когда двигатель маленького самолетика затрещал, готовясь к полету.

Я обещала самой себе задолго до того, как приехал в Перу, что никогда моя нога не ступит ни в один самолет, в котором напитки даже не разносят. А тут я села в дряхлый пятиместный самолетик, готовящийся ко взлету с манюсенькой взлетной полосы в пустыне. Наверное, все уже забыли, когда последний раз проверяли безопасность этого, с позволения сказать, «воздушного судна». Растиражированные в прессе истории о громких катастрофах, произошедших здесь, над аэродромом «Мария Ричи» в перуанской пустыне Наска, сами собой всплыли в моем сознании и прокручивались с такой скоростью, как будто инженер в телевизионной студии нажал кнопку «быстрая прокрутка вперед».

Совсем недавно пять французских туристов погибли здесь, когда их самолет разбился сразу же после взлета. Несколько других воздушных «старичков» также несколько раз создавали информационные поводы, то по поводу неисправностей, то по поводу нехватки топлива, чтобы дотянуть до посадочной полосы.

Где-то лет десять назад два самолета, подобных нашему, столкнулись в воздухе над Наска, при этом погибли туристы из Италии и Германии. Как я поняла, авиакомпании, чьи самолеты часто разбивались здесь, были расформированы, благодаря Господу, на то были соответствующие правительственные решения, так что перелеты стали безопаснее. По крайней мере хотелось бы в это верить…

Пора взлетать

Наш пилот, мужчина среднего возраста, прокричал что-то, однако, хотя салон нашего самолета был совсем небольшой, я не смогла со своего последнего сиденья услышать, что он сказал. Видимо, это было что-то типа «Господи, спаси и сохрани!»

Подготовка к взлету

Надо мной, на специальном крючке, прикрепленном к потолку салона, висела пара наушников. Я потянула их вниз, надела и стала слышать голос пилота, который до этого был заглушен шумом двигателя.

Пилота звали Педро. «Ваманос! Поехали!» – прокричал он и мы начали выруливать по высохшей дорожке к взлетной полосе. Я достала свою фотокамеру из чехла и стала записывать эти моменты, так как они вполне могли оказаться последними в моей жизни.

«Вам предоставляется последнее слово!» - в шутку сказала я моей подруге Мишель, наводя на нее фотоаппарат с целью запечатлеть ее испуганное выражение лица. Она сердито отмахнулась от меня, я повернулась, сказала себе «мама, я люблю тебя!» и приступила к записи событий за окном иллюминатора.

Мишель толкнула меня локтем и указала на рельефную надпись, сделанную рядом с местом пилота. Надпись гласила «АКРОБАТИЧЕСКИЕ МАНЕВРЫ ЗАПРЕЩЕНЫ». Мы усмехнулись в душе, воображая, как мы делаем кульбиты и бегаем зигзагами по салону нашего самолетика, который тем временем пыхтит и напрягается, чтобы хоть как-то набрать нужную для взлета скорость.

Как только мы начали взлетать, пустынные пейзажи за окном побежали все быстрее и быстрее.

Меня внезапно охватило странное ощущение собственной полной невесомости, которое обычно не появляется при взлете больших самолетов, и я поняла, что мы взлетели.

После минуты плавного набора высоты, в течение которой все пассажиры разом затаили дыхание, мы наконец начали немного расслабляться. Вдруг внезапно самолет некренило, и за доли секунды мы упали в «воздушную яму» «глубиной» метра три.

Вся пятерка пассажиров громко хором ахнула, а моя видеокамера издала жуткий стон и автоматически закрылась. Очевидно, технике не пришлась по вкусу такая встряска, камера отказывалась включаться снова и я вернула ее в чехол, который потом положила под сиденье от греха подальше.

Самолет беспорядочно и рывками бросало вверх и вниз, при этом трудно было понять, то ли такая болтанка происходит из-за порывов ветра, то ли вследствие плохого пилотирования. Все пассажиры нервно вглядывались каждый в свое окно, сохраняя молчание. Из нашего иллюминатора открывался прекрасный вид на город Наска, а вся земля вокруг него представляла собой безводная и высохшую пустыню.

Я пробежала глазами пустыню в надежде быть первым среди пассажиров, кто увидит, хотя бы мельком, загадочные линии на земле, ради которых мы сюда и прибыли.

Полет над пустыней

Рисунки Наска – это совокупность больших «геоглифов», гигантских чертежей на земле. Считается, что эти геометрические фигуры необъятных размеров созданы древней цивилизацией где-то между восьмым и четвертым веками до н.э., хотя некоторые исследователи полагают, что они были созданы совсем недавно.

Линии созданы за счет снятия верхнего слоя красновато-коричневых камней, в результате чего обнажается нижележащая белая почва.

В других странах, таких как США, Чили, Боливия и Египт, также существуют подобные рукотворные изображения, но рисунки Наска – наиболее сложные, наиболее впечатляющие, наиболее загадочные.

До сегодняшнего дня много вопросов относительно рисунков остаются без ответа, исследователи пока не в состоянии окончательно разгадать тайны создания и смысла этих изображений. До 1920 года их даже не фотографировали, т.к. только с этого времени над здешней пустыней начались полеты самолетов.

Какова была технология изготовления рисунков, и кто их сделал? Почему их авторы потратили многие годы на начертание того, что можно увидеть только с воздуха, и это за многие сотни лет до изобретения самолета?

Теории происхождения

За многие годы выдвинуто множество теорий. Одни из них выглядят правдоподобно, другие кажутся более искусственными и «притянутыми за уши». Некоторые люди полагают, что линии – это посадочные маяки для кораблей пришельцев, в то время как по другим версиям, данный комплекс рисунков – это гигантский астрономический календарь, где каждая фигура представляет свою фазу звездного неба.

Существуют еще теории о том, что рисунки – это карта подземных запасов пресной воды, либо это сельскохозяйственный календарь для упорядочивания севооборота растений. Существует также очень оригинальная теория насчет того, что эти линии служили гоночными дорожками при спортивных соревнованиях.

Много людей считает, что рисунки созданы для умиротворения богов во время засухи, и, возможно, некоторые рисунки использовались во время жертвоприношений.

Среди первых исследователей рисунков была Мария Рейч, в честь которой и назвали аэропорт. Мария была уверена, что линии указывают направления планетарных событий, таких как солнцестояние, а некоторые композиции могут представлять собой обозначение созвездий.

Рейч верила, что линии были созданы жителями Наска совсем недавно, в промежутке между третьим столением до н.э. и восьмым столетием н.э. Было проведено радиоуглеродное исследование рукотворных находок вблизи линий. Опыты показали, что артефакты сделаны жителями Наска, однако это доказывает, что люди посещали участки рисунков, но не доказывает, что они их создали. Сами линии бессмысленно подвергать такому анализу, поэтому остается теоретическая возможность того, что рисунки существовали здесь задолго до того, как сюда пришли люди и поселились в этих местах.

Откиньтесь в кресле, наслаждайтесь видом и постарайтесь расслабиться

Может показаться, что вся пустыня покрыта волнообразными линиями, но глазу не удается распознать какие-нибудь осмысленные контуры. Оставалось надеяться, что рисунки, о которых все так много говорят, это не тот случай оптической иллюзии, когда, например, в воскресной газете печатают рисунок с подписью «сведите свои глаза друг к другу, и вообразите что-нибудь», в результате изображение начинает скакать, как только ваши глаза достаточно расслабятся.

Внезапно я заметила какой-то рисунок на земле, тут же выхватила фотокамеру и приготовилась снимать, но в это время самолет вдруг сильно накренился, и мой желудок при этом подпрыгнул на уровень ушей.

«Слева вы можете видеть кита», гордо объявил Педро. Он наклонил самолет даже больше, чем нужно, так что мы могли смотреть через левые иллюминаторы на изображение на земле, понятно, что мы все уставились на рисунок. «Теперь я сделаю круг над китом, так что теперь пассажиры смогут видеть с правой стороны…»

Когда самолет делал резкие повороты, по салону проносились стоны, пассажиров одолевали приступы морской болезни. Только теперь я поняла, почему нам не рекомендовали завтракать перед этой экскурсией!

После кита мы увидели треугольные и трапецеидальные фигуры, сопровождаемые рисунками астронавта, обезьяны, собаки, орла и колибри.

Тщательный осмотр

Педро анонсировал каждый рисунок, к которому мы приближались, затем делал несколько кругов над фигурой, так что каждый пассажир имел возможность детально изучить изображение и воспринять картинку. Однако такие пируэты тяжело отражались на нашем самочувствии. Если бы Педро посмотрел назад в салон, он бы увидел, что наши глаза полузакрыты, и мы медленно сползаем вперед со своих кресел под влиянием приступа морской болезни.

Я держала свою камеру просто перед иллюминатором и делала случайные снимки, не глядя при этом в видоискатель. Мне как минимум хотелось засвидетельствовать свое пребывание здесь. Настоящее же восхищение рисунками пустыни Наска овладело мной только тогда, когда я ступила на твердую землю.

В этих местах очень ветренно, поэтому линия наших полетов была весьма извилистой, было понятно, что нашему пилоту непросто управлять самолетом в этих условиях.

Я вонзила палец своей ноги под пассажирское сиденье впереди меня и судорожно им двигала по остроконечной траектории. Пакетик, предназначенный для таких как я, склонных к рвоте, пассажиров, покачивался передо мной, как бы говоря своим видом – «я здесь, если я нужен тебе, воспользуйся».

Я услышала в наушниках обеспокоенный голос пилота: «С твоей подругой все в порядке?». Я с трудом заставила мои глаза оставаться открытыми и осмелилась взгянуть на спутницу. Глаза Мишель были крепко закрыты и она отказалась их открывать, когда я толкнула ее.

«Я в порядке» – пробормотала она, и я смогла теперь сфокусироваться на тошноте в моем желудке. Я встретилась глазами с Педро и кивнула ему, давая понять, что с ней все в порядке.

А мужчина на пассажирском сиденье впереди меня отправил свой утренний завтрак в «рвотный» пакет, видимо, он не слышал совет воздержаться от завтрака перед полетом. Я быстро отвела глаза.

Примерно через пятнадцать минут я немного пришла в себя, стала уделять больше внимания фотографированию наземных рисунков и даже стала попытаться поинтересоваться их историей.

«Эй, Мишель! Ты можешь достать свой путеводитель? Мне хотелось бы узнать возраст этих рисуночков.» – сказала я. Она подняла свою голову с колен и уставилась на меня. «Ты шутишь?». Самолет снова качнуло, и я потеряла интерес к истории рисунков.

Возвращение на твердую землю

Как только мы почувствовали легкое постукивание шасси о неровности почвы, возвещающее о нашем возвращении на земную твердь, мы выпрямились в креслах и быстро собрали свои принадлежности.

Меня охватил страх того, что самолет взревет вновь и вернет нас в небо, а безумный Педро закричит «Я пошутил!»

Через несколько секунд самолет остановился, и пилот начал объявлять «Вы можете теперь…». Но мы его не слушали, а подталкивали друг друга, стремясь поскорее покинуть самолет.

Педро выпрыгнул наружу, оперся на крыло и принял горделивую осанку. Можно было подумать, что он только что посадил аэробус. «Кто хотел бы, чтобы я подписал ваше полетное удостоверение?» - сказал он.

Город Наска

Двое пассажиров сразу побежали в туалет, прикрывая рот рукой, в то время как оставшиеся все-таки взяли у него автограф – эй, мы же как-никак путешественники! Если нельзя что-то преодолеть, надо это организовать и возглавить.

Мишель пыталась найти в своих карманах мелочь, чтобы купить какой-нибудь холодный напиток, в то время как я пыталась нормализовать свое дыхание. Спотыкаясь, мы пошли в здание аэропорта, страдая от головокружения и тошноты, но гордые, что у нас теперь есть удостоверения, провозглашающие нас «Почетными авиаторами». Был выполнен очередной пункт в списке дел, которые нужно сделать в жизни. Вот как этот пункт мог бы выглядеть в общем списке: «Невзирая на приступы тошноты, парить над перуанской пустыней, восхищаясь огромными древними рисунками, которые выглядят как многократно увеличенные детские каракули на холодильнике.» И справа от этого проставлена «птичка» – «выполнено».

Подходящее время для осмотра картинок

Лучшее время для полета – от 8 до 10 часов утра, или от двух до четырех дня, потому что в другое время может быть легкий туман. И не забывайте о хорошем совете не есть перед полетом.

Самолет не взлетит, пока полностью не заполнятся пассажирские места, так что имейте в виду, что вам придется какое-то время ждать.

Стоимость билета – 20 солей. Не долларов, а солей, не дайте себя одурачить!

Вы можете купить билеты заранее в турагентстве или прямо на месте в офисе аэропорта. Стоимость билета при покупке в аэропорту будет ненамного меньше, причем сюда не входит стоимость гостиницы или экскурсии по окрестностям.

В городе все подряд будут пытаться продать вам билет на осмотр рисунков Наска, так что обращайте внимание на репутацию агентства. Наска находится в семи часах пути от Лимы, в двух часах от близлежащего города Айса и в 17 часах от города Куско. Есть несколько автобусных маршрутов из Лимы, через Айса в Наска.

Цены обычно лежат в пределах от 30 до 60 американских долларов за 35-минутный полет, без учета «накрутки» аэропорта. Полеты дороже во время летнего сезона – с июня по сентябрь, и ниже во время зимнего – январь и февраль. Длительность полета может варьироваться от 35 минут до полутора часов, в зависимости от того, как много вы хотите увидеть.

Комплекс услуг часто включает в себя остановку в отеле и дорогу от Наска до Айса. Есть возможность включить в программу экскурсию на близлежащее кладбище Чаучилла, гонки на автомобилях по пустыне или серфинг по песку в оазисе Хуакачина, а также экскурсию на острова Баллестас. Последнее я настоятельно рекомендую. Есть возможность купить, очень дорого, дневную экскурсию в рисункам Наска прямо из Лимы.

Дополнительный способ посмотреть рисунки

Для тех, кому не по душе приключения на борту маленького самолета «Сессна», могут взглянуть на изображения со смотровой башни возле транс-американской магистрали, которая расположена через несколько миль к северу от Наска. Добраться туда можно на такси.