«Стой, пригнись!» – крикнул мне один из мальчишек, которые вели меня через деревню Сары Могул. Я пригнулся, и неожиданно мы оказались стоящими на коленях в грязи рядом с небольшой речкой, которая текла куда-то прямо по улице между домов из глины. Через секунду я понял, что происходит: недалеко от низенькой мечети с побеленными стенами, примерно в 20 шагах слева от нас, мужчина в мусульманском одеянии начинал призыв к молитве. Это был не первый раз, когда я, находясь в Кыргызстане, слышал призыв к молитве, но еще ни разу до этого я не видел, чтобы люди на него так реагировали. Призыв продолжился, дети оставались стоять на коленях со склоненными головами. Как только мужчина умолк, дети вскочили на ноги и помчались впереди меня по улице, демонстрируя свой вполне обширный словарный запас русских ругательств.

На следующее утро я выходил из деревни в сторону огромной массы снега и камня, которой представлялись мне горы. Проходя мимо небольшого огорода с каменной стеной, я увидел молодого человека, который сидел на траве рядом с пожилой парой, видимо, своими родителями. Молодой человек помахал мне рукой, встал и подошел к каменной ограде.
      – Вы куда идете? – спросил он по-английски.
      – В горы, – ответил я.
      – А откуда вы?
      – Из Англии.
      – И где вы будете спать в горах? Палатка есть?
      – Нет, я постараюсь найти кого-нибудь, кто приютит меня, может, в юрте какой-нибудь. Откуда вы так хорошо знаете английский?
      – Я учитель английского. Был им. Теперь уже нет. Теперь я работаю со своей семьей.
      – Почему?
      – Учителям английского мало платят. А что вы делаете в Кыргызстане?
      – Путешествую. Я останавливался в жайлоо (летние пастбища) на севере и в средней части страны, теперь же хочу посмотреть, как живут на юге, – сказал я уже по-русски.
      – Ну, если хотите, я приглашаю вас на свою ферму. Она не совсем в горах – примерно в 15 км отсюда – но мы отправляемся туда через час, и мы будем рады, если вы поедете с нами. Мы будем собирать сено в полях, вы тоже можете поучаствовать.
      – Отлично, – ответил я. – Спасибо большое.

Горный пейзаж

Последующие два часа мы пытались завести безобразный грузовик, который принадлежал семье Ниртенбека (так звали моего нового знакомого). Сначала он забрался в него, потом на него, потом под него, что-то там покрутил, затем оказался за ним, затем перед ним, достал какой-то шест в метр длиной, вставил его в куда-то в переднюю часть машины и со всей силы начал крутить. Я сидел без дела, наблюдал, волновался, осознавая свою неспособность помочь и изнывая от жары в лучах южного солнца, пока, наконец, один из очередных поворотов чудо-шеста не привел ужасный автомобиль в чувство. Нам всем сказали скорее прыгать в машину, она тронулась с места и покатилась по закиданной камнями грунтовой дороге к окраине города. Прекрасно! Наконец-то мы покидали город, мое беспокойство и потливость улетучились с появлением ветра, который дул мне в лицо. Не прошло и десяти секунд, как мотор заглох.

Сары Могул

Через мгновение Ниртенбек выскочил из водительского кресла и уже лежал на земле под грузовиком, что-то там прикручивая. Прошло полчаса, он продолжал хватать железный шест, вставлять его в дыру и крутить с маниакальным усердием. Попыток через десять жизнь снова вернулась в древний двигатель. Ниртенбек пулей влетел на место водителя, и мы снова отправились в путь, направляясь непонятно куда, но в какое-то очень интересное место у подножья покрытых снегом гор-гигантов, едва видневшихся на горизонте. На этот раз грузовика хватило только на пять секунд.

Сбор сена

Попытки реанимации машины повторялись еще не раз. После одиннадцатой попытки я сбился со счета, сколько раз Ниртенбек вынужден был исполнять роль механика-любителя. В конце концов, однако, кто-то что-то сделал так, как надо было, и грузовик, наконец, покинул пределы деревни и пополз в сторону гор. Около 20 минут мы ехали вверх по склону по плоской каменистой поверхности. Время от времени нас бросало из стороны в сторону. Я даже получил пару больших синяков. Вдруг мы попали на волнистые, поросшие зеленью холмы и остановились в поле, где трава уже была скошена и собрана в стога.

Ниртенбек, его отец, я и еще один молодой человек выпрыгнули из машины. Я попил воды из своей фляги, и предложил остальным.
      – Нет, спасибо, – ответил Ниртенбек. – Сейчас Рамадан. Нам можно пить и есть только раз в день, вечером, после захода солнца.
      – Ого! – сказал я. – Даже если вы работаете весь день на жаре?
      – Да, – ответил он. – Можно взять немного воды в рот, ополоснуть его, но потом выплюнуть. Глотать ее нельзя.

Отец Ниртенбека лег на стог сена и заснул, в то время как я и остальные взяли вилы и начали кидать сено в грузовик. Это упражнение, во время которого нужно было воткнуть вилы в стог, затем поднять их вертикально над головой и забросить наверх, довольно быстро начало утомлять. Через пять минут грузовик уже казался полностью загруженным, поэтому Ниртенбек залез в кузов и оставшуюся часть дня провел, укладывая сено. Я и его помощник продолжали вкалывать и потеть, собирая и бросая сено на кучу, которая постоянно росла.

Продолжение материала:

Недавно опубликованные статьи