По прибытии в Браззавиль мы чувствовали себя шокированными и опустошенными. Еще ни разу в жизни мы не были такими испуганными, беззащитными, беспомощными и униженными. Мне было грустно, меня переполняла злость, и мне хотелось лишь убраться из этой страны как можно скорее. Эйли позвонила по какому-то номеру, и уже через полчаса за нами приехала шведка по имени Мария. Она спросила, как прошла наша поездка, и я рассказал ей историю, которая вполне может стать самым плохим воспоминанием в моей жизни.

Кажется, уже миновала полночь. Я стоял в конце 50-метрового бассейна, наблюдая за тем, как звезды барахтались в темной спокойной воде. Вдруг я почувствовал чье-то тревожное присутствие. Мне казалось, что за мной кто-то наблюдает. Чтобы рассеять страх, я быстро огляделся, ожидая, что скоро меня посетит освобождающее чувство собственной глупости, которое всегда приходит, когда я понимаю, что моя подозрительность в очередной раз превысила допустимые пределы. Но вместо этого я замер, как вкопанный.

Несмотря на то, что многие, с кем я общался в Лимбе и Буэа, говорили мне, что подняться на гору будет практически невозможно, я втайне надеялся, что мне достанется сильный молодой гид, который смог бы на руках отнести меня вниз, если вдруг произойдет что-то непредвиденное. Вместо этого мне достался старик. Поначалу я разочаровался, но затем, когда он начал хвастать тем, что поднимался на гору сотни раз, участвовал в марафоне «Гора Камерун: Гонка надежды» и тем, что власти США аннулировали его визу, поскольку боялись, что он может победить в нью-йоркском марафоне, я стал более уверен в его способностях. По рекомендации самодовольного менеджера туристической конторы я накупил огромное множество еды для восхождения, а затем вернулся в домик для гостей, где мне так и не удалось нормально выспаться, снилась всякая ерунда.

Официально страна считается двуязычной, но на самом деле все не так. В англоязычной части люди с трудом могут связать пару слов по-французски, а франкофоны упрямо отказываются понимать по-английски. Люди идентифицируются себя строго в соответствии с языками бывших колоний, разделяя стану на две части. Такая ситуация играет на руку злобному президенту Полю Бийа, который удерживает власть в стране уже два с половиной десятилетия. Кроме того, Камерун также разделен на мусульманский север и христианский юг, на территории страны проживает 280 различных этнических групп, что делает невозможным процесс объединения оппозиции против деспотичного и коррумпированного правительства.

После того, как в интернет-кафе нас попытались кинуть, а пьяные франкофоны тужились показать свое гостеприимство, мы поняли, что настало время уезжать. По дороге до ближайшего городка Эболова было не проехать, из-за сильных дождей, поэтому нам пришлось сделать большой крюк, вернуться назад в Яунде и уже оттуда, снова взять курс на юг до Эболовы. В конце концов, нам удалось пробраться через густые и влажные джунгли и попасть в город Амбам, который находится на границе с Габоном и Экваториальной Гвинеей. В местном баре мы подружились с владельцем гостиницы, в которой остановились, и внимательно выслушали все его жалобы на продажность коррумпированного правительства.

Нам предстояло путешествие на полтора дня по побережью Красного Моря – от впадины Данакил, одного их самых жарких мест в мире, до весенней прохлады высокогорий. Сейчас еще очень темно, но мы уже обливаемся потом в отсутствии малейшего ветерка. Я пытался затащить свой рюкзак в автобус, одновременно отбиваясь от какой-то толстухи, которая заняла мое место. От недостатка сна внимание мое было притуплено, в итоге все закончилось тем, что я в кровь разбил себе ноготь на большом пальце ноги. Теперь следующие две недели мне предстояло следить за тем, чтобы рана не загноилась, и чтобы к ней не подобрались местные мухи.

Асмара, итальянский город с соборами и зелеными проспектами, выглядит совершенно не по-африкански. Молодые эритрейцы, приехавшие на каникулы из своих новых домов в Америке и Европе, одеваются, как рэперы, и бродят по улице, на которой расположен наш отель. Итальянское влияние проявляется в пицце, пасте, хорошем маккьято и выпечке, а местные жители настолько хорошо говорят по-английски, что нам даже не пришлось учить язык тигинья или даже демонстрировать свое знание нескольких фраз на амхарском.

Мы упаковали наши пожитки и отправились в путь. Нам предстояло пройти пять километров до Мосаполы, одной из деревень баака, чтобы встретиться с несколькими пигмеями, работавшими на мою сестру. Несколько человек собирались встретиться с нами позже, так что в путь мы отправились не в полном составе. Потом необходимо будет преодолеть еще 4 километра по тропическим джунглям до реки, на берегу которой планировалось разбить лагерь.

Баака верят в лесных духов, и эта песня побуждает кого-то из них исполнить роль духа. Музыка продолжалась в течение 40 минут. В начале, я время от времени слышал шелест, в джунглях, позади себя. Он медленно приближался и становился сильнее. Затем дух начал периодически орать и трясти деревья. В конце концов, он оказался прямо позади нас, но мы не могли рассмотреть его как следует, так как там не было света. В конце он вышел танцевать прямо перед нами. Было трудно разглядеть детали, но я заметил, что дух был покрыт листьями, его тело было намазано фосфоресцирующими корнями. Это было кульминацией танца, после чего наступила тишина.

На протяжении всего путешествия один великолепный пейзаж сменялся на другой. Путь начался с очень сухой равнины, практически пустыни, похожей на сельскую местность Южной Африки, через дельту бурной реки к берегам озер и прибрежным дорогам Восточной Африки. Мы продвигались дальше на север, и высота увеличивалась при приближении к экватору. Вскоре мы оказались в окружении совершенно другого ландшафта. Эта территория была занята преимущественно сельскохозяйственными угодьями. Сплошные плантации чая, кофе, сахарного тростника и бананов. Обидно, что вместе с зеленой растительностью нас ожидали дожди и влажность, которая, в свою очередь, сильно затруднила условия продвижения вперед.