Пеший поход по афганскому Памиру – часть 8

Я с трудом выпил одну чашку чая. Несмотря на то, что для этого потребовались некоторые усилия и время, я почувствовал прилив тошноты. На середине второй чашки мой желудок скрутило, и я понял, что меня вот-вот стошнит. Не вылезая из спального мешка, я кое-как на коленях добрел до двери, упал на живот и опустошил желудок в черную беззвездную пустоту. Когда все закончилось, я вполз назад, лег на свое место и заснул. Меня разбудили к ужину, но мне становилось плохо при одной только мысли о еде, и я отказался.

Старик из Карчинда

На следующий день я проснулся с мигренью, которая грозила размозжить мне голову. Пара таблеток Вадуда и несколько часов непрерывного, решительного чаепития, однако, сделали свое дело, и мне удалось привести себя в более работоспособное состояние. К полудню я чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы съесть немного хлеба и побродить по Карчинду. Светило солнце, небо было ясное, а температура вполне сносной, учитывая, что на мне было десять слоев одежды. Две киргизские женщины в красных платьях рядом с юртами пересчитывали огромную отару овец. Их длинные белые косынки держались за счет красной накидки на голову, которая развевалась на ветру, когда они ходили по полю. Мужчины же в это время лежали рядом с глиняным домом и ничем не занимались, пребывая в полусне и даже не разговаривая друг с другом.

Усталый, голодный, больной и замерзший, в тот день я решил поворачивать назад. Ранее я планировал идти еще три дня до конца киргизской территории в Малом Памире, затем вернуться назад в Сархад, обойдя Большой Памир стороной. Таким образом, весь поход в общей сложности занял бы четыре недели. Но с меня было достаточно, мне хватило не только Афганистана, решил я, но, возможно, и такого рода экстремальных приключений в целом. Я только и думал о возвращении в Сархад, о возможности помыться и поесть что-нибудь кроме хлеба и простокваши с рисом. Дальнейшие мысли о Ишкашиме взволновали меня еще больше, а Таджикистан предстал в моих мыслях как последний оплот цивилизации, прекрасным краем, где есть вкусная еда, похожие на меня люди и крайне комфортные условия жизни.

На этом я решил прервать самоистязание и вернулся в реальность.
     – Завтра, ты, я, идем Вармдих, – сказал я Саиду.
     – Да, – согласился он, кивая с пониманием. – Ты Памир очень очень проблема.
     – Да, – признал я, пытаясь преодолеть раздражение, которое скопилось во мне от его постоянного употребления слова «проблема» по отношению ко мне.
     – Сархад, 4 дня? – спросил я.

Для того чтобы добраться сюда, нам потребовалось 6 дней, но нам помешала плохая погода, незнание маршрута и слабость моих ног. Саид некоторое время считал на пальцах часы, дни и места и что-то бубнил про себя. «Да, 4 дня», – сказал он через некоторое время. На том и порешили. В тот вечер я съел столько риса, сколько мог вместить мой уже серьезно уменьшившийся желудок, и отправился спать, взволнованный скорым возвращением в Сархад.

Киргизы из Карчинда

Утром, позавтракав подсоленным чаем и хлебом, мы готовились к очередному дневному переходу. Я сфотографировал старика бадахшанца и двух молодых киргизов, один из которых так обрадовался, увидев свое изображение на экране моего фотоаппарата, что мгновенно побежал к себе в юрту. Парень вернулся оттуда с подарком в виде трех больших круглых хлебов, не переставая произносить слова благодарности.

При расставании с местными жителями мы улыбались друг другу и жали руки, хотя во время всего пребывания в Карчинде мы едва ли обмолвились парой слов. «Киргизский хлеб не хорошо», – сказал мне Саид, когда мы отошли от деревни. – «И женщины не красивый».

Первый день возвращения через перевал Акбилис был ничем особым не примечателен. Мы остановились на обед в первой же деревне сразу за перевалом. Подкрепившись, мы продолжили путь к деревне Навабат, последней перед очередным перевалом, через который мы доберемся до района Чподкис.

Рога на крыше дома

Следующий день поначалу, казалось, превратится в кошмар. Мы почти ничего не ели уже много дней, поэтому даже заставить себя проглотить кусок хлеба становилось непросто, а небольшой склон быстро истощил мои силы, заставив меня снова ловить воздух ртом. Однако, в конце концов, мы преодолели самый крутой участок на пути к покрытому снегом перевалу, и я упорно, хоть и с трудом, передвигал ноги к цели нашего перехода в тот день, которая была от нас все еще в шести часах ходьбы. Я старался об этом не думать. Вместо этого я создавал у себя в голове образы сочного, нежного мяса, свежего салата, кружки колы или пива, и старался на них концентрироваться. Я знал, что я был голоден, и силы мои были почти на нуле, но желудок мой настолько сжался, что даже мысли о еде казались чем-то невероятным. Кончено же, по мере приближения к перевалу, начали возвращаться головокружение и дезориентация. Я начала серьезно беспокоиться, смогу ли я еще раз нормально поесть.

Начало материала:



Продолжение материала:

Недавно опубликованные статьи