Пеший поход по афганскому Памиру – часть 4

Радость исчезала по мере того, как мы пробивались сквозь снег вверх по склону. Я был вне себя от усталости и очередного приступа горной болезни, снег набился мне в ботинки и таял, превращаясь в ледяную воду. Пальцы на ногах покалывало от холода. Мы добрались до вершины как раз в тот момент, когда я почувствовал, что меня покидают последние силы. Тропа более-менее выровнялась.

Осел Саида внезапно пустился наутек, и Саид побежал за ним, крича на него безумным высоким голосом и нещадно обхаживая его бока палкой. Я упал в приступе полубезумного хохота. Наконец, осла удалось взять под контроль. Саид со злостью бил его кулаком по шее, пинал под ребра и кричал на него. И эта сцена с того момента стала повторяться практически каждый день. «Это моя большая проблема», – сказал он, показав на осла, когда мы, наконец, вернулись на тропу.

Деревня Санг Навишта

Несмотря на пустой желудок, головокружение и общую усталость, я кое-как приспособился к настойчивому маниакальному продвижению сквозь снег, практически не осознавая, где я нахожусь, насколько я устал и иду ли я вообще. Еще до того, как я начал понимать, что происходит, мы перешли через небольшой холм и увидели деревню Санг Навишта прямо под нами. Она представляла собой юрту и четыре других строения с низкими крышами, которые мы уже видели в Варме и других заброшенных деревнях. Это были даже не дома, а кучи камней с крышами из глины, которые держались на длинных палках. Через щели между камнями нещадно дул холодный ветер.

Мы спустились с холма, прошли мимо местного жителя, который направлялся в буран вместе со своим стадом, и подошли к юрте. Несмотря на то, что деревня находилась высоко в горах, я заметил огромные вершины, возвышавшиеся над всем, что мы видели перед собой. Их белая масса мелькала между бытием и небытием снежной бури, которая то утихала, то вновь набирала силу.

Внутри юрты никого не было, но мы разгрузили осла, сложили вещи в угол, и я присел, в то время как Саид отправился на поиски людей.

Дети из Санг Навишты

Изнутри юрта выглядела абсолютно так же, как те, что я видел в Кыргызстане: вертикальная круговая стена в высоту около метра, которая затем отлого поднимается внутрь к большому отверстию в центре, примерно в трех метрах над землей. Позже я узнал от хозяина юрты, что он купил ее у киргизов, которые жили в афганской части Памира. Они покинули свои дома в Афганистане, когда сюда пришли советские войска, таким образом, став последними представителями своего народа, для которого характерен кочевой образ жизни. Странным было то, что отверстие в верхней части было открыто, несмотря на сильный дождь. Там, где приземлялись крупные легкие снежинки, ковров не было – их скатали, и посередине образовывалась большая грязная лужа. Даже те ковры, одеяла и подушки, на которых в дальнем от двери углу сидел я, становились влажными.

Сарфироз

Через минуту вернулся Саид в сопровождении мужчины в небольшой афганской шапке и коричневом пальто. Я встал, чтобы представиться.
     – Салам алейкум, – сказал я, протягивая руки для рукопожатия.
     – Уа алейкум ассалам, – ответил он тихим отстраненным голосом, слегка, почти рассеяно, пожав мне руку.

Что-то странное в его поведении и немного стеклянном взгляде натолкнули меня на мысль, что он употребляет опиум. Я слушал, что многие здесь, особенно киргизы, употребляют наркотики, которые круглый год привозят торговцы из соседней провинции Бадахшан.
     – Как тебя зовут? – спросил я по-вахански.
     – Сарфироз, – ответил он, забыв поинтересоваться о моем имени.
     – Меня зовут Эдвард, – ответил я на незаданный вопрос. Он кивнул, видимо, в то же мгновения забыв, что я ему только что сказал.

Сарфироз принес нам большой ковер и расстелил его поверх других ковров, которые уже покрывали дальнюю часть юрты. Я только было собрался на него сесть, как вдруг понял, что он насквозь промок. После непродолжительного диалога с Саидом, который, скорее всего, полностью не был понят ни одной из сторон, мне удалось сообщить ему мое простое пожелание. Я сказал, что Сарфирозу совершенно не обязательно утруждать себя, и нам вполне подойдут слегка влажные ковры, которые уже лежали на полу до того, как он принес большой мокрый ковер.

Лицо Сарфироза не выражало абсолютно никаких эмоций, когда Саид говорил с ним, тем не менее, он убрал промокший ковер. Минут через десять он вернулся с подсоленным чаем и хлебом. Я съел столько, сколько в меня поместилось, потом улегся и заснул.

Проснулся я от холода несколькими часами позже. Было около девяти часов утра. Я вышел на улицу по нужде, и чуть было не упал оттого, что почувствовал (или мне это показалось?) довольно сильное дуновение теплого воздуха у себя на лице. Я посмотрел по сторонам, но, конечно, не увидел, откуда шло тепло. Тем не менее, ощущение теплого дуновения у меня на лице осталось. В глазах у меня все расплылось, я качался из стороны в сторону, пытаясь оглядеться и решить, куда мне идти. Белизна снега, которая полностью заполнила собой все поле моего зрения, казалась невыносимо яркой. Через некоторое время я, шатаясь, побрел к небольшому холму, который возвышался на краю деревни.

По дороге в юрту ко мне подбежали две собаки, лая и дико рыча. Я сделал вид, что кину в них камень. На какой-то момент они замолкли, но вскоре принялись за старое с новой силой. Еще через некоторое время их отозвал Сарфироз, который очень кстати появился из дома и прикрикнул на них.

В каком-то странном одурманенном состоянии я пролежал несколько часов. В следующий раз, когда я решился выйти из юрты, я снова ощутил странное дуновение горячего воздуха на лице, головокружение и невероятную яркость снега.

Начало материала:



Продолжение материала:

Недавно опубликованные статьи