Усталый, голодный, больной и замерзший, в тот день я решил поворачивать назад. Ранее я планировал идти еще три дня до конца киргизской территории в Малом Памире, затем вернуться назад в Сархад, обойдя Большой Памир стороной. Таким образом, весь поход в общей сложности занял бы четыре недели. Но с меня было достаточно, мне хватило не только Афганистана, решил я, но, возможно, и такого рода экстремальных приключений в целом. Я только и думал о возвращении в Сархад, о возможности помыться и поесть что-нибудь кроме хлеба и простокваши с рисом. Дальнейшие мысли о Ишкашиме взволновали меня еще больше, а Таджикистан предстал в моих мыслях как последний оплот цивилизации, прекрасным краем, где есть вкусная еда, похожие на меня люди и крайне комфортные условия жизни. На этом я решил прервать самоистязание и вернулся в реальность.

Когда мы спускались с другой стороны перевала, сочная нежная порция мяса, которая захватила все мое воображение в последние несколько часов, исключив почти все другие мысли, чудесным образом материализовалась в реальной жизни. Мы находились примерно в трех часах от ночлега. Я шел быстро и даже не думал об отдыхе, поддерживая темп. Мне удалось полностью отвлечься от мыслей об усталости и пустом желудке. Я хотел лишь побыстрее добраться до конечного пункта нашего перехода. Мы прошли мимо каравана ослов и лошадей, который направлялся в другую сторону вместе с большой отарой овец. Он шел немного выше по склону, так что мы просто помахали им в знак приветствия.

Ужин был не особенно вкусным, но насыщенность аромата после почти двух недель пребывания на диете афганского Памира заставила меня представить, что чувствовали первые европейцы, открывшие для себя перец чили, мускатный орех и другие пряности Ост-Индии. Саид взял вторую половину макарон и разделил ее с двумя мужчинами из деревни. Он съел всего несколько ложек до того, как мужчины заметили томат-пасту, положили ее в тарелку и перемешали с макаронами. Саид по-прежнему относился к ней с подозрением и после этого маневра ел только хлеб. После ночи в палатке, которая представляла собой кусок ткани, натянутый на какие-то палки, он отказался от макарон без томат-пасты, которые я приготовил утром, заявив: «Хлеб очень очень хорошо!»

Путешествие к «Вершине Европы», как часто называют Юнгфрауйох, с двумя пересадками заняло два с половиной часа. Чем выше мы поднимались, тем прекраснее становились пейзажи. Я вспомнила открытки с изображением Швейцарии. Изображения на них очень сильно были похожи на пейзажи, которые предстали в тот момент перед моими глазами. Только то, что видела я, было в лучшем качестве и с панорамным видом. Последняя часть пути пролегала через туннель длиной 9,3 км. Меня поразила работа швейцарских инженеров. По пути нас ожидали две смотровые площадки: Айгерванд на высоте около 2 тысяч метров и Айсмер в 3,160 метрах над уровнем моря. Потратив около получаса на преодоление туннеля, мы прибыли на перевал Юнгфрауйох, который находится на высоте 3454 м. Хотя его и называют «Вершина Европы», он не является самой высокой точкой континента, зато это самое высокое место, куда можно добраться на поезде.

Наконец, мы добрались до последнего участка пути. Но впереди нас ждало одно из самых серьезных испытаний за весь на поход. Мы пытались сойти с ледника, чтобы не сбиться с маршрута и свернуть в нужном нам месте. Огромные трещины были повсюду. Мы ходили взад-вперед в поисках безопасного места для того, чтобы их пересечь. Херб даже попытался взобраться на высокую ледяную стену, прорубая в ней ледорубом ступени. Я шла за ним (второй в связке), смахивая лед со ступеней, которые он только что вырубил. На душе было неспокойно, однако ничего не поделаешь, надо было двигаться дальше. Чуть позже Херб решил не идти по этой тропе, потому что лед там был ненадежным. Мы пошли дальше, подыскивая другой путь для пересечения трещины. Тут мы наткнулись на очень узкий и довольно крутой ледяной мост. Внизу, под мостом, до дна ледника пролегала настоящая пропасть. На несколько минут мое сердце замерло. Я собиралась с духом, прекрасно осознавая, что Херб уже пересек мост и находился на другой его стороне.

Утро наступило слишком быстро, сделать предстояло очень много, поэтому терять попусту время было нельзя. Я вышла на улицу и направилась к автобусной остановке еще до того, как мой организм до конца проснулся. Смотреть на терракотовых воинов было интересно, хотя они довольно быстро надоели. Статуи располагаются в трех отдельных павильонах. Я неспешно перемещалась от павильона к павильону, только иногда китайцы просили меня сделать несколько снимков. Ведь мы находимся в самом значительном с археологической точки зрения месте Китая, а они хотят сфотографироваться с белой туристкой…

Вернувшись на тропу, я ускорила шаг, что не мешало мне наслаждаться видом окружавших меня скал. По дороге я встретила двух китайцев, которые в итоге стали моими попутчиками на время этого подъема – я обогнала их, потом они обогнали меня, и вот, через несколько часов мы уже друзья, должно быть, это какой-то закон пеших походов. По-английски они не говорили, но мы общались посредством жестов, ворчания и неодобрительных взглядов на ненадежные ступени. Вскоре мы дошли до того места, где обычные туристы могли сесть на фуникулер и спуститься вниз, а все остальные – продолжить подъем, изрядно нагрузив свои ноги и легкие. Немного отдохнув, мои попутчики жестами стали приглашать меня к фуникулеру. Я отрицательно покачала головой, указав на тропу, которая уходила вверх по склону, затем жестами изобразила сон. Я пыталась им объяснить, что собираюсь подняться на гору и там заночевать. Они довольно посмеялись, потом посовещались в своем небольшом кругу моих попутчиков, а затем, покончив с китайским лопотанием, издали боевой клич и понеслись вверх по тропинке.

К моему удивлению, я встретила еще одного американца (Скотт, приехал сюда на каникулы, он учится в медицинском университете в Израиле), который шел тем же маршрутом, что и я. Вместе мы несколько раз сбивались с пути, но в итоге находили свой «особый» маршрут. Спуск начался с бесконечной череды ступеней, они уходили вниз, насколько хватало глаз. Мои ноги начали слегка дрожать, не понятно – от радости или от усталости, однако, выбора не было – мне предстоял спуск именно по этому пути. После примерно часа ходьбы по коварным ступеням мы со Скоттом грустно взглянули на противоположную часть долины.

Через пару дней, проведенных в Санта Елене, настало время отправиться в деревню индейцев племени Пемон. Там я встретилась с остальными членами своей группы. Они все были венесуэльцы, но, к огромной моей радости, все говорили по-английски. В первый вечер я с Игорем отправилась в деревню пемонов, чтобы раздобыть домашней еды, которая оказалась необыкновенно вкусной. Такой шанс поближе познакомиться с жителями деревни выпадает далеко не каждому. Мы даже зашли в местный бар (маленькая грязная хижина без электричества), где подавали теплое пиво, которое оказалось очень вкусным, так что мы выпили по паре стаканчиков.

После недолгого любования звездами было пора устраиваться в палатках, чтобы отдохнуть перед большим приключением. Среди ночи меня разбудил громкий зловещий звук. Я страшно перепугалась поначалу и решила уже, что вот-вот случится какая-нибудь катастрофа, но по мере того, как сон покидал меня, я поняла, что это не что иное, как простой храп. Но, боже мой, я никогда не слышала ничего подобного. Спустя какое-то время «громовые раскаты» прекратились, и мне удалось еще немного поспать. На следующий день я проснулась очень рано, полная приятных ожиданий. Позавтракав и собрав вещи, мы отправились в путь. Солнце нещадно палило, а комары так же нещадно кусались, так что я постаралась закрыть тело как можно больше. Но идти по такой жаре, закутанной по самые уши, было очень тяжело, особенно если учесть то, что я живу в Англии, и не привыкла к такому жаркому климату.